KNS_1966_Markincha_flk

Вернуться к списку текстов

Исечер илымпа укыр омтыйхо.
İsɛčʼär ilɨmpa ukkɨr ɔːmtɨjqo.
Давным-давно жил один царь.
 
Омтыйхон мыхын эппа нокыр нэяты.
Ɔmtɨjqoːn mɨqɨn ɛppa nɔːkɨr näjatɨ.
У царя было три дочери.
 
Омтыйхо нэяимты пона сонтырха аща утымымпат.
Ɔmtɨjqo näjaiːmtɨ ponä sɔːntɨrqa aša üːtɨmmɨmpat.
Царь дочерей на улицу играть не пускал.
 
Мэлтытха мэрымпат мотхынты.
Meːltɨtqa mərɨmpat mɔːtqɨntɨ.
Все время держал их дома.
 
Укыпар нокыртын тула эсынтынык чытотын (томнотын): “Мэщиныт пона утащик сонтырхынытха“.
Ukkɨpar nɔːkɨrtɨn tülä əsɨntɨnɨk (čʼıːtɔːtɨn) tomnɔːtɨn:“ Meːšɨnɨt ponä üːtäšɨk sɔːntɨrqɨnɨtqa”.
Однажды они втроем придя отцу сказали: “Нас на улицу выпусти поиграть”.
 
“А кыса, кекыса кунты ыкы сонтырнылын“, – томныт омтыйхо.
“A kɨssa, kekkɨsä kuntɨ ɨkɨ sɔːntɨrnɨlɨn”,– tomnɨt ɔːmtɨjqo.
‎‎“Ну ладно, только долго не играйте”, – сказал царь.
 
Онты солтатыимты хэрымпат, нылтыралтымпат пюрык коялалтыла ныны на солтатыт путанты ноты нэяимты утымпат сонтырхынтытха.
Ontɨ soltatiːmtɨ qərɨmpat, nɨltɨraltɨmpat pürɨk kojalaltɨlä, nɨːnɨ na soltatɨt puːtantɨ nɔːtɨ näjaiːmtɨ üːtɨmpat sɔːntɨrqɨntɨtqa.
Сам он своих солдат позвал, поставил их вокруг кольцом окружая, потом в пространство между этими солдатами тогда своих дочерей пустил играть.
 
Укот хапия саиимты мунтык саралпат.
Ukoːt qapija sajiːmtɨ muntɨk saralpat.
‎‎Сперва, конечно, их глаза все завязал.
 
Ныны хай кунты сонтырпотын хай чанкы, укыр посы кыпа нэтак нык кэлча: “Омынэимы ай чанкотын“.
Nɨːnɨ qaj kuntɨ sɔːntɨrpɔːtɨn, qaj čʼäːŋkɨ, ukkɨr poːsɨ kɨpa nätäk nık kəlʼčʼa:“ Ɔːmɨnʼeːiːmɨ aj čʼäːŋkɔːtɨn”.
После этого то ли долго играли, то ли нет, одна самая младшая девушка так почувствовала: “Моих сестер [букв. ближних] и нет”.
 
Саинтынонычеп хампиим то тарщалтыныт – пэлыколык мэрка.
Sajɨntɨ nɔːnɨ čʼəp qampıjam toː taršaltɨnɨt, pɛlɨkɔːlɨk mərka.
‎‎С глаз платочек развязала – а она в одиночестве находится.
 
Чанка эмта нинкаитты, эмта солтатыиты.
Čʼäːŋka ämtä nʼiŋkaiːtɨ, ämtä soltatiːtɨ.
Нет ни ее сестер, ни ее солдат.
 
Мэный, хумкитый хэттохын нымты халымпа.
Mənɨj, qumkɨtɨj qəːttoːqɨn nɨmtɨ qälɨmpa.
В чужом, безлюдном городе там ходит.
 
Халтырымпа, халтырымпа.
Qältɨrɨmpa, qältɨrɨmpa.
Ходила, ходила.
 
Ныны четымпат лосым.
Nɨːnɨ čʼəːtɨmpat loːsɨm.
Потом повстречала медведя.
 
«Хай пентал там хэттохын?» – лосы нык (кэты-т) сохынча нэтанык.
“Qaj peːntal tam qəːttoːqɨn”,– loːsɨ nık (kətɨŋɨt) soqɨnʼčʼa nätänɨk.
“Что ищешь в этом городе?”– медведь так (сказал) спрашивает у девушки.
 
‎‎«Ман сонтырсак нинкаиныса», – томныт нэтак лосынык, – «ныны пун мунтык уречисотын».
“Man sɔːntɨrsak nʼıŋkaiːnɨsä,– tomnɨt nätäk loːsɨnɨk,– nɨːnɨ puːn muntɨk ürrɛːčʼɨsɔːtɨn”.
“Я играла со своими сестрами, – сказала девушка медведю, – и потом все потерялись”.
 
Тан масса хэннанты, – томныт лосы, – «эннанты ман иманоха».
“Tan massä qənnantɨ,– tomnɨt loːsɨ,– ɛnnantɨ man imanoːqa”.
“Ты со мной пойдешь, – сказал медведь девушке, – будешь моей женой”.
 
Лосы хеннымпат (мохына) мотхынты нэтам.
Loːsɨ qənnɨmpat mɔːtqɨntɨ nätäm.
Медведь увел в свое жилище девушку.
 
Мотты эппа кытпорый тохын.
Mɔːttɨ ɛppa kɨt pɔːrɨj toːqɨn.
Его жилище было на озере в верховье реки.
 
На тон ыcат кыхын маркы, на маркохын мотты нымты эппа.
Na toːn ɨsatkɨqɨn markɨ, na markoːqɨn mɔːttɨ nɨmtɨ ɛppa.
В самой середине этого озера остров, на этом острове его жилище там было.
 
Лосы на нэтаса кунты илымпа ны тюла.
Loːsɨ na nätäsä kuntɨ ilɨmpa nɨː tülä.
Медведь с этой девушкой долго жил, придя туда.
 
Лосы щетты ичимпа сурыйя, нэтак мотхынты онты хальккоимымпа.
Loːsɨ šöttɨ ičʼčʼɨmpa suːrɨjjä, nätäk mɔːtqɨntɨ ontɨ qalɨkkojɨmɨmpa.
Медведь в лес ходил охотиться, девушка дома сама оставалась.
 
Укыр чонтохын нэтак ияты челыкмынты лосынноны.
Ukkɨr čʼontoːqɨn nätäk iːjatɨ čʼeːlɨŋmɨntɨ loːsɨn nɔːnɨ.
Наконец у девушки сын родился от медведя.
 
Иямтый нимтымпохы Маркынчатха.
İːjamtij nimtɨmpoːqı Markɨnʼčʼatqa.
Своего сына они назвали Маркынча.
 
Нылчий иятый нылла орымнэнымпа.
Nılʼčʼɨj iːjatıj, nɨllä orɨmnɛnnɨmpa.
Такой их сын, сразу рос.
 
Намыщак илыпохы лосы на нэтакса иятый мэрхы эсымпа.
Namɨššak ilɨmpɔːqi loːsɨ na nätäksä, iːjatıj mərqɨ ɛsɨmpa.
Столько жили медведь с этой девушкой, их сын большой стал.
 
Укыпар кущахын лосы щетхын эппа ия ноты эмынтынык томныт: «Мохына хэннаиломий, амма, кун тан челыкпытый тэтал».
Ukkɨpar kuššaːqɨn loːsɨ šötqɨn ɛppa iːja nɔːtɨ əmɨntɨnɨk tomnɨt:“ Moqɨnä qənnajlɔːmıj, amma, kun tan čʼeːlɨŋpɨtɨj təttal”.
Однажды, когда медведь в лесу был, сын и сказал матери: “Пойдем домой, мама, где твоя родная земля”.
 
Эмыты тэпынык нык кэтымпат: «Кутар ме хэнтомий?
Əmɨtɨ təpɨnɨk nık kətɨmpat:“ Kuttar meː qəntɔːmıj?
Мать ему так сказала: “Как мы пойдем?
 
Лосысы ырыкнай щиный хонта».
Loːsɨ ɨːrɨknaj šinıj qonta”.
Медведь все равно нас найдет”.
 
Укыпар кущахын лосы мачахын эппа, Маркынча эмынтыса ноты на хенмынтохы.
Ukkɨpar kuššaqɨn loːsɨ mačʼaqɨn ɛppa, Markɨnʼčʼa əmɨntɨsa nɔːtɨ na qənmɨntɔːqi.
Однажды, когда медведь в лесу был, Маркынча с матерью и ушли.
 
Пенталемпохы хысщумыт антыса.
Pɛntalɛːmpɔːqı kɨš šüːmɨt antɨsä.
Поплыли вниз по речке на ветке.
 
Укырчентохын чем унтынехы коннат ола по хощтымынты.
Ukkɨr čʼontoːqɨn čʼəm üntɨnʼnʼɔːqı, konnät olä poː qoːštɨmmɨntɨ.
Вдруг слышат, а на берегу аж деревья трещат.
 
Нахай лосы тэпяхым некыныт.
Naqaj loːsɨ tɛpäːqım nʼoːkkɨŋɨt.
Оказывается медведь их догоняет.
 
Мохына татимпат тэпяхым.
Moqɨnä taːtɨmpat tɛpäːqım.
Обратно привел их.
 
«Куча чем пактэнтолый ырыкнай щинтый хонтак» – томныт лосы.
“Kučʼčʼä čʼəm paktɛntɔːlıj, ɨːrɨknaj šintıj qontak”,– tomnɨt loːsɨ.
“Куда ни убежите, все равно я вас найду”, – сказал медведь.
 
Ныны лосы ай щётты хенпа сурыия.
Nɨːnɨ loːsɨ aj šöttɨ qənpa suːrɨjjä.
Потом медведь опять в лес пошел охотиться.
 
Маркынча эмасыхaхы ай хенпохы.
Markɨnʼčʼa ämäsɨqäːqi aj qənpɔːqı.
Маркынча с матерью опять поехали.
 
Маркынча пичиты кекыса тэлтымынтыт антохынты.
Markɨnʼčʼa pičʼɨtɨ kekkɨsä tɛltɨmmɨntɨt antoːqɨntɨ.
Маркынча топор только положил в ветку.
 
Хэнпохы кысщумын.
Qənpɔːqi kɨš šüːmɨn.
Поехали по речке.
 
Унтынехы лосы на тэпяхым нёкыныт.
Üntɨnʼnʼɔːqı loːsɨ na tɛpäːqım nʼoːkkɨŋɨt.
Слышат, медведь вот их догоняет.
 
Маркынча тойпелахый чуранты эмымты омтылтымпат онты кей якхонты ны хэннэя.
Markɨnʼčʼa toːj pɛläqqɨj čʼuːrantɨ əmɨmtɨ omtɨltɨmpat, ontɨ kəːj jaqqontɨ nɨː qənnɛja.
Маркынча на песчаную косу на противоположном берегу высадил мать, сам за поворот [букв. в петлю] плеса поехал.
 
Лосы ай антыса немпат.
Loːsɨ aj antɨsä nʼoːmpat.
Медведь тоже на ветке преследует их.
 
На кей якхохын кетыкпытый пом матымпат ныны оттампал.
Na kəːj jaqqoːqɨn kəːtɨmpɨtɨj poːm maːtɨmpat, nɨːnɨ ɔːttɨmpat.
На этом повороте плеса [Маркынча] подрубил накрененное дерево, и поджидает.
 
Лосы эпсырымпыла нык хатынныт Маркынчам чанкы хонтыряты.
Loːsɨ ɛpsɨrɨmpɨlä nık qatɨnnɨt, Markɨnʼčʼam čʼäːŋkɨ qontɨrätɨ.
Медведь торопливо так гребет, Маркынчу не заметил.
 
Омпе пон ылты лосы эсента Маркынча помты то паччалныт.
Ompä poːn ɨltɨ loːsɨ ɛssɛːnta Markɨnʼčʼa poːmtɨ toː pačʼčʼalnɨt.
Как только под деревом медведь оказался, Маркынча дерево срубил.
 
По лосым ны хянтыныт.
Poː loːsɨm nɨː qättɨŋɨt.
Дерево медведя ударило.
 
Лосы хунтыролыйя кекыса нык кетыныт: «Маркынча кущан эмы мащим са тэнамптыкыланты».
Loːsɨ quntɨrolɨjjä kekkɨsä nık kətɨŋɨt:“ Markɨnʼčʼa, kuššan ɛːmä mašɨm sä tɛnamptɨkɨläntɨ”.
Медведь умирая только так сказал: “Маркынча, когда-нибудь ты меня вспомнишь”.
 
Маркыча хаттола эмымты тэлтэила ныны хэннеимпа.
Markɨnʼčʼa qatolä əmɨmtɨ tɛltɛːlä nɨːnɨ qənnɛːmpa.
Маркынча, как только мать усадил [в ветку], дальше поехал.
 
Лосы нымты хумпа.
Loːsɨ nɨmtɨ qumpa.
Медведь там умер.
 
Мохына эмынты тэттанты чеп тумпохы, ильчаты Маркынчам аща импат монхынты.
Moqɨnä əmɨntɨ təttantɨ čʼəp tümpɔːqı, ilʼčʼatɨ Markɨnʼčʼam aša iːmpat mɔːtqɨntɨ.
Назад в землю матери приехали, а дедушка Маркынчу не взял в свой дом.
 
Маркынчам эмасыхахым пона чунтыйманты ны хуралтыпат илыхынтыйха.
Markɨnʼčʼam ämäsɨqäːqım ponä čʼuntɨj mantɨ nɨː quraltɨpat ilɨqɨntıjqa.
Маркынчу с матерью на двор к лошадям отправил жить.
 
Маркынча аща илыхолампа, илчантынык хэлла нык томныт: «Омтыйхой ильча макка пичи, пила, соттым темты, ай покхы миты.
Markɨnʼčʼa aša ilɨqolampa, ilʼčʼantɨnɨk qəllä nık tomnɨt:“ Ɔmtɨjqoj ilʼčʼa, mäkkä pičʼɨ, pila, sɔːttɨl’ tɛːmtɨ aj poqqɨ mitɨ.
Маркынча не стал [там] жить, к дедушке пошел и так сказал: ”Царь-дедушка, мне топор, пилу, льняную веревку и сетку дай.
 
Mан тымты аща илентак».
Man tɨmtɨ aša ilɛntak”.
Я тут не буду жить”.
 
Омтыйхок онты путохынты тэнырпат: «Hамар хум наманты хонак чита».
Ɔmtɨjqok ontɨ puːtɨːqɨntɨ tɛnɨrpat:“ Na mar qum namantɨ qɔːnak čʼıːta”.
Царь про себя думает: “Этот человек так мало просит”.
 
«Нотай хаим аща кыкам?» – омтыйхок нык сохыннит.
“Nɔːt aj qajɨm aša kɨkal”,– ɔːmtɨjqok nık soqɨnʼnʼɨt.
“Больше ничего не надо тебе?” – царь так спрашивает.
 
«Ноты эмта хай аща кыкам» – томныт Маркынча.
“Nɔːtɨ ämtä qaj aša kɨkam”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
‎‎“Больше ничего мне не надо”, – сказал Маркынча.
 
На утакты мунтык импат, нот на хенмынты.
Na uːtaktɨ muntɨk iːmpat, nɔːt na qənmɨntɨ.
Эти вещи свои все взял и пошел.
 
Эмынтынык томныт мол т“итам щинты херентак.
Əmɨntɨnɨk tomnɨt mol tıːtam šintɨ qərɛntak.
Матери сказал, мол, позже за тобой приду.
 
Хенпа кысщумыт инна.
Qənpa kɨš šüːmɨt ınnä.
Поехал по речке вверх.
 
Кунты хеннымпа.
Kuntɨ qənnɨmpa.
Долго ехал.
 
Укыр чонтохын ныльчий тэтанты тулышпа хумын монколык илотын.
Ukkɨr čʼontoːqɨn nılʼčʼɨj təttantɨ tulɨšpa, qumɨn mɔːnkɔːlɨk ilɔːtɨn.
Наконец в такую землю приехал – люди без чумов живут.
 
«Хайтхо тэ монколык илолын?» – Маркынча нык сохынча хумытыткини.
“Qajɨtqo tɛː mɔːnkɔːlɨk ilɔːlɨn”,– Markɨnʼčʼa nık soqɨnʼčʼa qumɨtɨtkini.
“Почему вы без чумов живете?”– Маркынча так спрашивает у людей.
 
«Меркыйпальча ме мотыимыт мунтык нытала хенталсыт» – томнотын хумыт.
“Mɛrkɨj palʼčʼa meː mɔːtiːmɨt muntɨk nɨtalä qəntalsɨ”,– tomnɔːtɨn qumɨt.
“Вихрь наши чумы все порвал и унес”, – сказали люди.
 
«Кыса макый мотым мехыламыт» – томныт Маркынча.
“Kɨssa makɨj mɔːtɨm meːqɨllamɨt”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Давайте бревенчатые дома построим”, – сказал Маркынча.
 
«А кыса меломыт» – хумыт кента.
“A kɨssa meːlɔːmɨt”,– qumɨt [kətentɔːtɨn ].
“Ну давайте построим”, – люди сказали.
 
На макым мухылтырый челы матымпотын эмта щиты мотыщак макым чанкы матымтатын.
Na makɨm muqɨltıːrɨj čʼeːlɨ maːtɨmpɔːtɨn, ämtä šittɨ mɔːtɨššak makɨm čʼäːŋkɨ maːtɨmtäːtɨn.
Вот бревна целый день рубили, даже на два дома бревен не нарубили.
 
Маркынча илла омтыла нык тэнырпа: «Ныльчик учила ме чек аща метомыт мотым».
Markɨnʼčʼa ıllä omtɨlä nık tɛnɨrpa:“ Nılʼčʼɨk uːčʼɨlä meː čʼək aša meːtɔːmɨt mɔːtɨm”.
Маркынча сел и так думает: “Так работая, мы скоро не построим дом”.
 
Окха чем намык тэнырпыла хыхылтэнта пичиты ай пилаты ны учихоламнохы.
Oqqä čʼəm namɨk tɛnɨrpɨlä qɨːqɨltɛnta, pičʼɨtɨ aj pilatɨ nɨː uːčʼɨqolamnɔːqı.
Как только так думать кончил, а его топор и его пила заработали.
 
Ола хопыра тыщхылтымынты
Olä qɔːpɨrä tıšqɨltɨmmɨntɨ.
Аж щепка полетела.
 
Пичи пачинныт, пила пилынныт, тэмты ина нэканыт.
Pičʼɨ pačʼɨnnɨt, pila pilɨnnɨt, tɛːmtɨ ınnä näkäŋɨt.
Топор рубит, пила пилит, веревка вверх тащит.
 
Челыты аща панны кущахынты морыкытый мон мелчимытотын на пичиты пилаты ай тэмты.
Čʼeːlɨtɨ aša pannɨ kuššaːqɨntɨ mɔːrɨkɨtɨj mɔːn melʼčʼɨmmɨntɔːtɨn na pičʼɨtɨ, pilatɨ aj tɛːmtɨ.
Солнце не зашло, когда цельный дом построили этот его топор, его пила и веревка.
 
Нымты илыла хумытычаты моркытый мотым мехылпынтыт.
Nɨmtɨ ilɨlä qumɨtɨt čʼɔːtɨ mɔːrɨkɨtɨj mɔːtɨm meːqɨlpɨntɨt.
Там живя, [Маркынча] для людей цельных домов много построил.
 
Ныны ай нена хэнпа.
Nɨːnɨ aj nʼɛnnä qənpa.
Потом дальше поехал.
 
Нэнпа, хэнпа, ныльчил тэтанты тулыщпа хумыт хелыколык илатын, ноты омпе хухылентотын.
Qənpa, qənpa, nılʼčʼɨlʼ təttantɨ tulɨšpa, qumɨt qəːlɨkɔːlɨk ilatɨn, nɔːtɨ ompä quqɨlɛntɔːtɨn.
Ехал, ехал, в такую землю приехал – люди без рыбы живут, вот-вот перемрут.
 
«Хаха хелыколык омтолын?» – Маркынча нык соппынит хумытым.
“Qäːqa qəːlɨkolɨk ɔːmtɔːlɨn”,– Markɨnʼčʼa nık soːppɨnʼnʼɨt qumɨtɨm.
“Почему без рыбы живете?” – Маркынча так спрашивает у людей.
 
Хос хай лосы хэлым мэхынын аща утымпат, – томнотын хумыт, – тоссоинном ила тахытымпат.
“Qos qaj loːsɨ qəːlɨm meːqɨnʼɨn aša üːtɨmpat,– tomnɔːtɨn qumɨt,– toːs soːjɨn ɔːm ıllä taqɨtɨmpat”.
“Какой-то дьявол рыбу к нам не пускает, – сказали люди, – исток из озера он загородил”.
 
Маркынча хэнпа на нонты, ханыкты омтыла тэмтыты нянты саралхоламтыт.
Markɨnʼčʼa qənpa na toːntɨ, qanɨktɨ omtɨlä tɛːmtɨtɨ nʼɛntɨ saralqolamtɨt.
Маркынча пошел на это озеро, сев на берег, веревку плести начал.
 
Утыл лосы иямты хуралтыныт мол хай хум омнынты.
Ütɨl loːsɨ iːjamtɨ quraltɨŋɨt, mol qaj qum ɔːmnɨntɨ.
Водяной своего сына послал, мол, что за человек сидит.
 
Ияты хенпа Маркынчанык ханыкты.
İːjatɨ qənpa Markɨnʼčʼanɨk qanɨktɨ.
Его сын пришел к Маркынче на берег.
 
Хай метынтал тат тымты? – утыллосын ия Маркынчанык сохынча.
“Qaj meːtɨntal tat tɨmtɨ”,– ütɨl loːsɨn iːja Markɨnʼčʼanɨk soqɨnʼčʼa.
“Что делаешь ты тут?” – сын водяного у Маркынча спрашивает.
 
Там хэлым аща утыптантытха тэмтам саралтэнтам конна щинтыт накылхыноха, – томныт Маркынча.
“Tam qəːlɨm aša üːtɨptäntɨtqa tɛːmtam saraltɛntam, konnä šintit näkɨlqɨnoːqa”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Вот за то, что вы рыбу не пускаете, веревку сплету, чтобы на берег вас вытянуть”, – сказал Маркынча.
 
Утхый лосын ия харра хелла эсынтынык мулалтыныт хай метынтыт Маркынча.
Ütqɨj loːsɨn iːja qarrä qəllä əsɨntɨnɨk mulaltɨŋɨt qaj meːtɨntɨt Markɨnʼčʼa.
Сын водяного в воду пошел и отцу рассказал, что делает Маркынча.
 
Утхый лосы ненимонны, нык кетыныт иянтынык: Хелла кета мoл кукчак ыкы орыния ырыкнай xелым аща утентам.
Ütqɨj loːsɨ nʼenʼnʼɨmɔːnnɨ, nık kətɨŋɨt iːjantɨnɨk:“ Qəllä kətät, mol kukčʼak ɨkɨ orɨnʼnʼɨja, ɨːrɨknaj qəːlɨm aša üːtɛntam”.
Водяной рассердился, так сказал своему сыну: “Пойди и скажи, мол, зря пусть не трудится, все равно рыбу не пущу”.
 
Утхий лосын ия Маркынчанык мулалтыныт эсынты томпий этым.
Ütqɨj loːsɨn iːja Markɨnʼčʼanɨk mulaltɨŋɨt əsɨntɨ tompɨj əːtɨm.
Сын водяного Маркынче передал его отцом сказанные слова.
 
Маркынча пилаты селымпат нык томныт: Хенащик апантынык нык мулалтат мол хелым аща утыптахынты ман тещинтын там поханыса конна щинтын накылтэнтак, там таханыса
мунтык щинтын пачалтентак.
Markɨnʼčʼa pilatɨ sɛlɨmpat, nık tomnɨt:“ Qənäšɨk apantɨnɨk, nık mulaltät, mol qəːlɨm aša üːtɨptäːqɨntɨ man teːšɨntɨn tam poqqanɨsä konnä šintɨn näkɨltɛntak, tam täːqanɨsä muntɨk šintɨn
pačʼaltɛntak”.
Маркынча свою пилу точит, так сказал: “Пойди к своему папе, так передай, мол, если он рыбу не пустит, я вас этой своей сетью на берег вас вытащу, этой своей саблей всех вас
изрублю”.
 
Ныны атылтымпат пиламты.
Nɨːnɨ atɨltɨmpat pilamtɨ.
И показал свою пилу.
 
Утхий лосын ия тула эсынтынык мулалтынык хаим меха олампа Маркынча.
Ütqɨj loːsɨn iːja tülä əsɨntɨnɨk mulaltɨŋɨt qajɨm meːqa olampa Markɨnʼčʼa.
Сын водяного придя к отцу рассказал, что сделать собрался Маркынча.
 
Пиламты эмта пелакты чанкы селыптаты маннымпат то усса тырычихоламты.
Pilamtɨ ämtä pɛläktɨ čʼäːŋkɨ sɛlɨptätɨ, mannɨmpat: toː üssä tıːrɨčʼɨqolamtɨ.
Свою пилу даже ее половину не наточил, видит – озеро водой наполняться стало.
 
Но кикяты харра на хящимотты.
Noː kıkätɨ qarrä na qäššɨmɔːttɨ.
Из него ручей потек.
 
Сепылак эла орса на хящайчи.
Seːpɨlak ɛːlä orsä na qäššajčʼɨ.
Через некоторое время сильно течет.
 
Сепылак эла кы ола хунымпа.
Seːpɨlak ɛːlä kɨ olä qunnɨmpa.
Через некоторое время река аж гудит.
 
Кикящумыт хэлы ола кынты хентыла пичилтымынты.
Kıkäš šüːmɨt qəːlɨ olä kɨntɨ qəntɨlä pičʼɨltɨmmɨntɨ.
По ручью рыба аж в реку проходя сверкает.
 
Хумын хэлы хэталытотын.
Qumɨn qəːlɨ qətällɨntɔːtɨn.
Люди рыбу начинают ловить.
 
Я намыщак сома хум Маркынча, – томнотын хумын.
“Ja, namɨššak soma qum Markɨnʼčʼa”,– tomnɔːtɨn qumɨn.
“Ну, такой хороший человек Маркынча”, – сказали люди.
 
Хэлыса хумын тэтарнотын.
Qəːlɨsä qumɨn təttarnɔːtɨn.
С рыбой люди разбогатели.
 
Маркынча ай ненна хэнны.
Markɨnʼčʼa aj nʼɛnnä qənnɨ.
Маркынча опять дальше пошел.
 
Хэнпа, хэнпа.
Qənpa, qənpa.
Шел, шел.
 
Неннан нылчий коптанты тулыщпа мачи тэпын мэтым тахытымпат.
Nʼɛnnän nılʼčʼɨj koptantɨ tulɨšpa– mačʼɨ təpɨn məttɨm taqɨtɨmpat.
Дальше до такого место дошел – яр ему дорогу перекрыл.
 
Иннат мачит порохын хум омнынты.
İnnät mačʼɨt pɔːroːqɨn qum ɔːmnɨntɨ.
Наверху на вершине яра человек сидит.
 
Хай хуманты илла панчиращ, нахыломий, – Маркынча на хумым нык ланкыптыныт.
“Qaj qumantɨ, ıllä panʼčʼɨräš, näqqɨllɔːmıj”,– Markɨnʼčʼa na qumɨm nık laŋkɨptɨŋɨt.
“Что ты за человек, вниз спустись, давай закурим”, – Маркынча этого человека так окликнул.
 
Хумын ила панычахын накылпохы.
Qumɨn ıllä panɨčʼčʼäːqɨn näkɨlpɔːqi.
Когда человек спустился вниз, они закурили.
 
Хай хуманты ай хай мэтынтал нымты иннат? – сохынча Маркынча.
“Qaj qumantɨ aj qaj meːtɨntal nɨmtɨ ınnät”,– soqɨnʼčʼa Markɨnʼčʼa.
“Что ты за человек и что ты делаешь там вверху?” –спрашивает Маркынча.
 
Ман, – томныт на хум – омтыйхо там мачит чоты, ай ман тэпым месам.
“Man,– tomnɨt na qum,– ɔːmtɨjqo tam mačʼɨt čʼɔːtɨ, aj man təpɨm meːsam”.
“Я, – сказал этот человек – царь этому яру, и я его сделал”.
 
Хата хай тан мемпал онщунчик, – томныт Маркынча, – то урыптаты ай (меты) орыпталтат.
“Qata qaj tan meːmpal onšünčʼɨk,– tomnɨt Markɨnʼčʼa,– toː ürɨptätɨ aj (meːtɨ) orɨptaltät”.
“Если ты сделал взаправду, – сказал Маркынча, – то заставь его исчезнуть и (сделай) заставь его вырасти”.
 
Утымты мачин омтыйхо щиты хаттыныт мачим миты щеса нюхымныт.
Utɨmtɨ mačʼɨn ɔːmtɨjqo šittɨ qättɨŋɨt– mačʼɨm mitɨ šeːsä [nʼüːqɨlnɨt ].
Руки царь яра в стороны ударил – яр как языком слизнул.
 
Нянты утымты хатыныт мачи ай эссея.
Nʼɛntɨ utɨmtɨ qättɨŋɨt, mačʼɨ aj ɛssɛja.
Вместе руки ударил – яр опять появился.
 
Я оный тан мемпал, – томныт Маркынча.
“Ja, ɔːnɨj tan meːmpal”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Ну, вправду ты его сделал”, – сказал Маркынча.
 
Масса хелломий мачин омтыйхо, – томныт Маркынча.
“Massä qəllɔːmıj, mačʼɨn ɔːmtɨjqo”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Со мной пойдем, царь яра?” – сказал Маркынча.
 
А куты мерхымынха эннынты? – томныт мачин омтыйхо.
“A kutɨ mərqɨmɨnqa ɛːnnɨntɨ”,– tomnɨt mačʼɨn ɔːmtɨjqo.
“А кто старшим будет?” – сказал царь яра.
 
А куты меттым метентыныт нам ай мерхымытха энта, – томныт Маркынча.
“A kutɨ məttɨm meːtɛntɨŋɨt namɨ aj mərqɨmɨtqa ɛːnta”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“А кто дорогу будет прокладывать, тот и старшим будет”, – сказал Маркынча.
 
Нот на хенмынтохы.
Nɔːt na qənmɨntɔːqı.
Потом пошли.
 
Маркынча укын, а мачин лосы читын халымпа.
Markɨnʼčʼa uːkɨn, a mačʼɨn loːsɨ čʼiːpɨn qälɨmpa.
Маркынча впереди, а царь яра сзади идет.
 
Неннан тулышпохы нильчий тетанты чай сакхы.
Nʼɛnnän tulɨšpɔːqı nılʼčʼɨj tɛttantɨ– čʼaŋaj säqqɨ.
Дальше дошли до такой земли – сплошная тайга.
 
Там по номты инна яттымотпа.
Tam poː nomtɨ ınnä jattɨmɔːtpa.
Это дерево к небу вверх пристало.
 
Иннат укыр пот порохын хум омнынты.
Innät ukkɨr poːt pɔːrɨqɨn qum ɔːmnɨntɨ.
Вверху на вершине одного дерева человек сидит.
 
На хумым илла херымпохы Маркынчай мачил лосын ноптый.
Na qumɨm ıllä qərɨmpɔːqı Markɨnʼčʼaj mačʼɨn loːsɨn noptıj.
Этого человека вниз позвали Маркынча с духом яра.
 
Хай хуманты? – сохынчохы Маркынчай мачин лосын ноптый.
“Qaj qumantɨ”,– soqɨnʼčʼɔːqı Markɨnʼčʼaj mačʼɨn loːsɨn noptıj.
“Что ты за человек?” – спрашивают Маркынча с духом яра.
 
Ман там сакхым месам ман сакхычоты омтыйхо, – томныт на хум.
“Man tam säqqɨm meːsam, man säqqɨt čʼɔːtɨ ɔːmtɨjqo”,– tomnɨt na qum.
“Я эту тайгу сделал, я для тайги царь”, – сказал этот человек.
 
Хай тан мемпал то урыптат нын ай меты, – томныт Маркынча.
“Qaj tan meːmpal, toː ürɨptät, nɨːnɨ aj meːtɨ”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Если ты ее сделал, то заставь ее исчезнуть и опять сделай”, – сказал Маркынча.
 
На хум утым щиты хатымпат сакхыты ны урыимпа, нянты хаттымпат утымты, сакхы кутар эппа нылчик эна.
Na qum utɨm šittɨ qättɨmpat, säqqɨtɨ nɨː ürıːmpa, nʼɛntɨ qättɨmpat utɨmtɨ, säqqɨ kuttar ɛppa nılʼčʼɨk ɛːŋa.
Этот человек руки в стороны ударил – тайга исчезла, вместе ударил руки, тайга как была, так есть.
 
Я оный тан сакхын омныйхо, хелломий меса? – томныт Маркынча.
“Ja, ɔːnɨj tan säqqɨn ɔːmtɨjqo, qəllɔːmıj meːsä”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Ну, действительно ты царь тайги, пойдем с нами?” – сказал Маркынча.
 
А куты меркы хумытха энта? – сохынча сакхын омтыйхо.
“A kutɨ mərqɨ qumɨtqa ɛːnta”,– soqɨnʼčʼa säqqɨn ɔːmtɨjqo.
“А кто старшим будет?” – спрашивает царь тайги.
 
‎‎А куты меттым орхылпат нам ай мерхы хумытха энта, – томныт Маркынча.
“A kutɨ məttɨm orqɨlpat namɨ aj mərqɨ qumɨtqa ɛːnta”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“А кто дорогу схватит, тот и будет старшим”, – сказал Маркынча.
 
Маркынча укын куралны, тэпын чипохын мачин омтыйхо, посчипын сакхын омтыйхо.
Markɨnʼčʼa uːkɨn kuralnɨ, təpɨn čʼiːpoːqɨn mačʼɨn ɔːmtɨjqo, poːs čʼiːpɨn säqqɨn ɔːmtɨjqo.
Маркынча впереди идет, за ним царь яра, в самом конце царь тайги.
 
Хэнпотын, хенпотын нэннан тулышпотын ныльчий теттанты мерхы, мерхы то.
Qənpɔːtɨn, qənpɔːtɨn, nʼɛnnän tulɨšpɔːtɨn nılʼčʼɨj tɛttantɨ, mərqɨ, mərqɨ toː.
Шли, шли, дальше дошли до такой земли – большое, большое озеро.
 
На тон ысакыхын тэтыллака.
Na toːn ɨsakɨːqɨn təttɨllaka.
В центре этого озера островок.
 
На тэтылакахын хум омнынты.
Na təttɨllakaːqɨn qum ɔːmnɨntɨ.
На этом островке человек сидит.
 
Хумым Маркынча конна херымпап.
Qumɨm Markɨnʼčʼa konnä qərɨmpat.
Человека Маркынча этого человека на берег позвал.
 
Хум кущакын конна танта Маркынча сопынит: "Тат хай метынтал?"
Qum kuššaqɨn konnä tanta Markɨnʼčʼa soːppɨnʼnʼɨt:“ Tat qaj meːtɨntal?”
Когда человек на берег вышел, Маркынча спрашивает: “Ты что делаешь?”
 
Ман там том мэсам, ман тон омтыйхо, томныт на тон омтыйхо.
“Man tam toːm meːsam, man toːn ɔːmtɨjqo”,– tomnɨt na toːn ɔːmtɨjqo.
“Я это озеро сделал, я царь озера”, – сказал этот царь озера.
 
Мишан оный тан мемпал, там то тэкырат нынай усса мэты, томныт Маркынча.
“Mišan ɔːnɨj tan meːmpal, tam toː təːkɨrät, nɨːnɨ aj üssä meːtɨ”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Раз действительно ты его сделал, это озеро высуши и опять водой [полным] сделай”, – сказал Маркынча.
 
Tон лосы утым щиты хаттымпат то кессак илла тэккеимпа, ныны утым нянты хятымпат, то окот кутар эппа нык усса энна.
Toːn loːsɨ utɨm šittɨ qättɨmpat, toː kessak ıllä təkkɛːmpa, nɨːnɨ utɨm nʼɛntɨ qättɨmpat, toː okoːt kuttar ɛppa nık üssa ɛːŋa.
Дух озера руки в стороны ударил, озеро совсем высохло, потом руки вместе ударил, озеро прежде как было, так с водой и есть.
 
Я тан оный том мэмпам, мэса хеннанты? – сохынча Маркынча.
“Ja, tan ɔːnɨj toːm meːmpal, meːsä qənnantɨ”,– soqɨnʼčʼa Markɨnʼčʼa.
“Ну, ты действительно озеро сделал, с нами пойдешь?” – спрашивает Маркынча.
 
А куты мэрхымытха энта? – сохынча тон омтыйхо.
“A kutɨ mərqɨmɨtqa ɛːnta”,– soqɨnʼčʼa toːn ɔːmtɨjqo.
“А кто старшим будет?” – спрашивает царь озера.
 
Куты укын энта нaмай мэрхымытха энта, – томныт Маркынча.
“Kutɨ uːkɨn ɛːnta namɨ aj mərqɨmɨtqa ɛːnta”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Кто впереди будет, тот и старшим будет”, – сказал Маркынча.
 
Хенпотын ненна.
Qənpɔːtɨn nʼɛnnä.
Пошли дальше.
 
Маркынча укын, ныны мачин лосы, ныны сакхыл лосы, пос чипын тон лосы.
Markɨnʼčʼa uːkɨn, nɨːnɨ mačʼɨn loːsɨ, nɨːnɨ säqqɨl loːsɨ, poːs čʼiːpɨn toːn loːsɨ.
Маркынча впереди, потом дух яра, потом дух тайги, в самом конце дух озера.
 
Хенпотын, хенпотын ноты намыщак омтыйхон нунычымпотын топымты кекыса нена пинтохоимпотын.
Qənpɔːtɨn, qənpɔːtɨn, nɔːtɨ namɨššak ɔːmtɨjqoːn nuːnɨčʼɨmpɔːtɨn, topɨmtɨ kekkɨsä nʼɛnnä pintoːqojɨmpɔːtɨn.
Шли, шли, и вот до того цари устали – ноги еле вперед переставляют.
 
Омтыйхон ноты чем читотын Маркынчанык нищхыкынтытха.
Ɔmtɨjqoːn nɔːtɨ čʼəm čʼıːtɔːtɨn Markɨnʼčʼanɨk nıšqɨqɨntɨtqa.
И вот цари стали было просить у Маркынчи, чтобы им отдохнуть.
 
Маркынча чем томныт мол ай кыпэха хеллымыт.
Markɨnʼčʼa čʼəm tomnɨt mol aj kɨpəːqa qəllɨmɨt.
А Маркынча сказал, мол, еще маленько давайте пройдем.
 
Ныны укыр чонтохын мотты на тулышпынтотын.
Nɨːnɨ ukkɨr čʼontoːqɨn mɔːttɨ na tulɨšpɨntɔːtɨn.
Потом однажды до дома дошли.
 
Мотты чем щернотын эмта хай хумнай чанкы.
Mɔːttɨ čʼəm šeːrnɔːtɨn, ämtä qaj qum naj čʼäːŋkɨ.
В дом зашли – а [там] ни единого человека нет.
 
Щакхымпотын на мотхын, харын нокыртын сурыйя хенпотын.
Šäqqɨmpɔːtɨn na mɔːtqɨn, qarɨn nɔːkɨrtɨn suːrɨjjä qənpɔːtɨn.
Переночевали в этом доме, утром втроем охотиться пошли.
 
Мотхын хэчимпотын чим мущиролха ай наим пиралхынтоха мачил лосым (мачин омтыйхо).
Mɔːtqɨn qəːčʼɨmpɔːtɨn čʼim mušɨrɔːlqa aj nʼäjɨm piralqɨntoːqa mačʼɨl loːsɨm (mačʼɨn ɔːmtɨjqo).
Дома оставили, чтобы котел варить и хлеба напечь, духа яра (царь яра).
 
Мачин омтыйхо пот пачалпат, щохырты чотаталла найты харра омтылтымпат.
Mačʼɨn ɔːmtɨjqo poːt pačʼalpat, šoːqɨrtɨ čʼɔːtätɔːllä nʼäjtɨ qarrä omtɨltɨmpat.
Царь яра дров нарубил, печь затопил и хлеб в печь поставил.
 
Найто омпо пила тура, ныны конна ин’’ыт.
Nʼäjtɨ ompä pilä tuːra, nɨːnɨ konnä iːŋɨt.
Как только хлеб испекся [букв. созревая завершился], тогда из печи его взял.
 
На няйты щиты матын’ыт тонтыпохынты, саиткурыса нык на хонтыт окошкахынты хос хай на ланькымотты.
Na nʼäjtɨ šittɨ maːtɨŋɨt tɔːntɨpoːqɨntɨ, sajɨt kuːrɨsä nık na qontɨt: okoškaːqɨntɨ qos qaj na lanʼkɨmɔːttɨ.
Этот хлеб разрезал на столе, уголком глаза так увидел: в окне что-то мелькнуло.
 
Сепылак эла кальтопкахын хос хай сайхымынты щеппык.
Seːpɨlak ɛːlä kalʼtopkaːqɨn qos qaj säːjqɨmmɨntɨ šeːppɨk.
Через некоторое время в сенях что-то шуршит слегка.
 
Мoтам ныльчий иммахота на нуктыла щеры олыты миты сыры.
Mɔːtam nılʼčʼɨj imaqota na nüktɨlä šeːrɨ, olɨtɨ mitɨ sɨrɨ.
Дверь приоткрыв, такая старуха входит – ее голова как снег.
 
Этыколык тонтыпонты тула сахытхолам кыпыле котаяхынт утохынты орхылпыний.
Əːtɨkɔːlɨk tɔːntɨpontɨ tülä säqɨtqolamna kɨpɨlʼoː kotajaːqɨntɨ utiːqɨntɨ orqɨlpɨtɨj.
Молча к столу подходит и начинает запихивать в свой махонький мешочек, который держит в руках.
 
На котаяты, кутар няим сяхалтэнтынгыт.
Na kotajatɨ [šittɨ näqɨrıːntɨlorɨnʼnʼɨ], kuttar nʼäjɨm säqaltɛntɨŋɨt.
Тот ее мешочек [растягивается], когда она хлеб запихивает.
 
Мачил лосы ола саиты мэрхы эса.
Mačʼɨl loːsɨ olä sajɨtɨ mərqɨ ɛsa.
У духа яра аж глаза большие стали.
 
Имахота мунтык сахалныт няим пона этыколык коимонны.
İmaqota muntɨk säqalnɨt nʼäjɨm, ponä əːtɨkɔːlɨk kojjɨmɔːnnɨ.
Старуха все запихала [в мешочек], хлеб, к выходу молча повернулась.
 
Мачин лосы (омтыйхо) мотан окхын чем орхылныт имахотам.
Mačʼɨn loːsɨ (ɔːmtɨjqo) mɔːtan ɔːqqɨn čʼəm orqɨlnɨt imaqotam.
Дух яра (царь) у двери схватил, было, старуху.
 
Имахота сукылта пикылла мачил лосым орхылныт щуктопомын ныны ноты мотын ыланты чокхаченыт.
İmaqota sukɨltä piːqɨllä mačʼɨl loːsɨm orqɨlnɨt šuk tɔːpoːmɨn nɨːnɨ nɔːtɨ mɔːtɨn ɨːlantɨ čʼoqqačʼčʼɛːŋɨt.
А старуха, назад обернувшись, духа яра схватила за основание затылка и потом в пол его тычет.
 
Имахота ныны хэнны.
İmaqota nɨːnɨ qənnɨ.
Старуха потом ушла.
 
Тоннамы топымты кекыса укылныт коптанты.
Toːnnamɨ topɨmtɨ kekkɨsä üːqɨlnɨt koptantɨ.
Тот ноги еле дотащил до кровати.
 
Ноты тэнырпа мачил лосы (омтыхо): Мат хай кэтэнтам омынэикха’ кэтэнтам мол хай имахота манноны няим питысыт?
Nɔːtɨ tɛnɨrpa mačʼɨl loːsɨ (ɔːmtɨjqo):“ Mat qaj kətɛntam ɔːmɨnʼeːiːqäŋ, kətɛntam mol qaj imaqota man nɔːnɨ nʼäjɨm piːtɨsɨt?
Потом думает дух яра (царь): “Я что скажу моим товарищам, скажу, мол, что старуха у меня хлеб отобрала?
 
Аща нылчик -ры аща э-а.
Aša, nılʼčʼɨj ürɨ aša ɛːŋa”.
Нет, так не дело”.
 
Хумыитты чем ту-отын эмта хаим чанкы мэптаты мачин лосы.
Qumiːtɨ čʼəm tüŋɔːtɨn, ämtä qajɨm čʼäːŋkɨ meːptätɨ mačʼɨn loːsɨ.
Его товарищи пришли, а ничего не сделал дух яра.
 
Тат хаха няим чанкы мэптал? – сопынётын омынэитты.
“Tat qäːqa nʼäjɨm čʼäːŋkɨ meːptäl”,– soːppɨnʼnɔːtɨn ɔːmɨnʼeːiːtɨ.
“Ты почему хлеба не испек?” –спрашивают его товарищи.
 
Я ман хуталысак, ай нунычисак талы челы натха чанкы мэптам няим, – томныт мачил лосы.
“Ja, man qüːtälɨsak, aj nuːnɨčʼɨsak täːlɨ čʼeːlɨ, natqa čʼäːŋkɨ meːptäm nʼäjɨm”,– tomnɨt mačʼɨl loːsɨ.
“Ну, я приболел, и устал вчера, поэтому не испек хлеб”, – сказал царь гор.
 
Хай мэтынтотын олха хоннымпотын хумыйты.
Qaj meːtɨntɔːtɨn, olqa qonnɨmpɔːtɨn qumiːtɨ.
Что поделают, просто [без хлеба] легли спать его товарищи.
 
Талы мэщила олха амырпотын ныны ай сурыйя хенпотын.
Täːlɨ məšɨlä olqa amɨrpɔːtɨn, nɨːnɨ aj suːrɨjjä qənpɔːtɨn.
Наутро встав просто [без хлеба] поели, потом опять охотиться пошли.
 
Няим мэха хечимпотын сакхыл лосым (сакхын омтыйхо).
Nʼäjɨm meːqa qəːčʼɨmpɔːtɨn säqqɨm loːsɨm (säqqɨn ɔːmtɨjqo).
Хлеб печь оставили духа тайги (царь тайги).
 
Ай нылчий -ры.
Aj nılʼčʼɨj ürɨ.
Опять такая история.
 
Ай имахота сакхын лосын ноны то питымпат.
Aj imaqota säqqɨn loːsɨn nɔːnɨ toː piːtɨmpat.
Опять старуха у царя тайги отобрала.
 
Хумыиты тула чем сохынчотын ай мол хаха няим чанкы мэнтал тоннамы (сакхын омтыйхо) мол нунычисак, да олап чусынты.
Qumiːtɨ tülä čʼəm soqɨnʼčʼɔːtɨn aj mol qäːqa nʼäjɨm čʼäːŋkɨ meːntal, toːnnamɨ (säqqɨn ɔːmtɨjqo) mol nuːnɨčʼɨsak da olap čʼüsɨntɨ.
Его товарищи пришли и спрашивают опять, мол, почему хлеба не испек, а тот (царь тайги), мол, устал да голова болит.
 
Амыколык ай хоннымпотын.
Amɨkɔːlɨk aj qonnɨmpɔːtɨn.
Голодными опять легли спать.
 
Харын мэщила олха амырпотын.
Qarɨn məšɨlä olqa amɨrpɔːtɨn.
Утром вставши просто [без хлеба] поели.
 
Няим мэха хечимпотын тон лосым.
Nʼäjɨm meːqa qəːčʼɨmpɔːtɨn toːn loːsɨm.
Печь хлеб оставили духа озера.
 
Тэпынноны ай на имахота питымпат мэпий няйты.
Təpɨn nɔːnɨ aj na imaqota piːtɨmpat meːpɨj nʼäjtɨ.
У него опять эта старуха отобрала испеченный хлеб.
 
Ай ныльчий -ры эсымынты кутар мачин лосыса ай сакхын лосыса.
Aj nılʼčʼɨj ürɨ ɛsɨmmɨntɨ kuttar mačʼɨn loːsɨsä aj säqqɨn loːsɨsä.
Опять такая история приключилась, как с духом яра и с духом тайги.
 
Нот хай метынтал тэтымталый челы халымпа Маркынча.
Nɔːt qaj meːtɨntal, tɛːttɨmtälɨj čʼeːlɨ qalɨmpa Markɨnʼčʼa.
Теперь что поделаешь, на четвертый день остался Маркынча.
 
Тум чолаталла няим харра омтылтымпат ныны ноты эты-ыт кущан пинта няйты.
Tüm čʼɔːtälɔ̄llä nʼäjɨm qarrä omtɨltɨmpat nɨːnɨ nɔːtɨ ətɨŋɨt kuššan pinta nʼäjtɨ.
Огонь разжег и хлеб в печь поставил, и потом ждет, когда поспеет хлеб.
 
Конна ила щиты маты-ыт мол хай пимпа хай чанкы саинты курохын окошкахынты хос хай ланькымоты.
Konnä iːlä šittɨ maːtɨŋɨt mol qaj pimpa qaj čʼäːŋkɨ, sajɨntɨ kuːroːqɨn okoškaːqɨntɨ qos qaj lanʼkɨmɔːttɨ.
Из печи достал и разрезал, мол испекся ли или нет, в уголке его глаза в окне что-то мелькнуло.
 
Укон никна унтычит кальтопкахынты хос хай сайхымынты, пун сепылак эла ныльчий имахота на щеры олыты миты сыры, утохынты кыпэ котая орхылпынтыт.
Ukoːn nık na üntɨčʼčʼɨt, kalʼtopkaːqɨntɨ qos qaj sajqɨmmɨntɨ, puːn seːpɨlak ɛːlä nılʼčʼɨj imaqota na šeːrɨ, olɨtɨ mitɨ sɨrɨ, utiːqɨntɨ kɨpəː kotaja orqɨlpɨntɨt.
Вначале так услышал – в сенях у него что-то шуршит, потом через некоторое время такая старуха входит – ее голова как снег, в руках махонький мешочек держит.
 
Этыколык няим на котаяхынты на сяхытхоламтыт.
Əːtɨkɔːlɨk nʼäjɨm na kotajaːqɨntɨ na säqɨtqolamtɨt.
Молча хлеб в этот свой мешочек начинает запихивать.
 
Кутар няим сяхалтэнты-ыт ныльчик котаяты щиты нахыриентырорыни.
Kuttar nʼäjɨm säqältɛntɨŋɨt nılʼčʼɨk kotajatɨ šittɨ näqɨrıːntɨlorɨnʼnʼɨ.
Когда хлеб запихивает, так ее мешочек растягивается.
 
Маркынча ола саиты мэрхы эса, хай имахота этыколык няим интырорынит.
Markɨnʼčʼa olä sajɨtɨ mərqɨ ɛsa, qaj imaqota əːtɨkɔːlɨk nʼäjɨm iːntɨlorɨnʼnʼɨt.
У Маркынчи аж глаза большие стали, что старуха молча хлеб забирает.
 
Имахота этыколык пона коялта.
İmaqota əːtɨkɔːlɨk ponä kojjalta.
Старуха молча к выходу повернулась.
 
Маркынча пактыла имахотам ны мотанохын орылныт соймынты.
Markɨnʼčʼa paktɨlä imaqotam nɨː mɔːtan ɔːqqɨn orqɨlnɨt soːjmɨntɨ.
Маркынча вскочив, старуху в дверях схватил за горло.
 
Имахота ныны хеттыхоламты.
İmaqota nɨːnɨ qättɨqolamtɨ.
Старуха тут драться начала.
 
Маркынча имахотам мотынылычиты хоттыся чокхачентын.
Markɨnʼčʼa imaqotam mɔːtɨn ɨːlɨt čʼiːtɨ qɔːttɨsä čʼoqqačʼentɨŋɨt.
Маркынча старуху об пол лбом тыкает.
 
Имахота ланкыелынты: «Ие, нот то щим утащик няилы мохына минтам, ай хай кынтал намы миннынтак, щинты иматэнтак».
İmaqota laŋkälɨntɨ:“ İːjəː, nɔːt toː šim üːtäšɨk, nʼäjlɨ moqɨnä mintam, aj qaj kɨkɨntal namɨ minnɨntak, šintɨ imattɛntak”.
Старуха закричала: “Сынок, теперь меня отпусти, я твой хлеб обратно отдам, и что хочешь, то дам, тебя женю”.
 
Ман щинты -тэнтак, кэкыса мат куны щинты хонтак? – (томныт) сохынча Маркынча.
“Man šintɨ üːtɛntak, kekkɨsä mat kuːnɨ šintɨ qontak”,– (tomnɨt) soqɨnʼčʼa Markɨnʼčʼa.
“Я тебя отпущу, только где я тебя найду?” – (сказал) спрашивает Маркынча.
 
Челын мащим пэхылла хэнащ, чэлы чонтохын мэттым на хоннынтал на мэттомын са хэлланты.
“Čʼeːlɨn mašɨm peːqɨllä qənäš, čʼeːlɨt čʼontoːqɨn məttɨm na qonnɨntal, na məttiːmɨn sä qəlläntɨ”.
“Днем меня искать выходи, в полдень дорогу найдешь, по этой дороге пойдешь”.
 
Маркынча топтый челы нот на хэнмынты имахотам пела.
Markɨnʼčʼa tɔːptɨj čʼeːlɨ nɔːt na qənmɨntɨ imaqotam peːlä.
Маркынча на следующий день и пошел старуху искать.
 
Челыкунты курытпа челчёнтохын ноты на мэтым хоммынтыт.
Čʼeːlɨ kuntɨ kurɨtpa, čʼeːlʼ čʼontoːqɨn nɔːtɨ na məttɨm qommɨntɨt.
Целый день ходил, в полдень и нашел дорогу.
 
Мэтым нёмпат, нёмпат.
Məttɨm nʼoːmpat, nʼoːmpat.
Дороге следовал, следовал.
 
Укычёнтохын мэтын чипохын тэтыпутынты мю хоммынтыт.
Ukɨ čʼontoːqɨn məttɨn čʼiːpoːqɨn təttɨ puːtɨntɨ mü qommɨntɨt.
Наконец в конце дороги дыру в подземелье нашел.
 
На мющщумын, тэмтым сорыла ила на патпынты.
Na müš šüːmɨn, tɛːmtɨm sɔːrɨlä ıllä na patpɨntɨ.
В эту дыру, веревку привязав, спустился.
 
Илхын сельчи мотат тохын на имахота омнынты.
Ilqɨn seːlʼčʼɨ mɔːtat tɔːqɨn na imaqota ɔːmnɨntɨ.
Внизу за семью дверями эта старуха сидит.
 
Кыса кунэ тына томтыймыл? – сохынча Маркынча.
“Kɨssa, kunɛː tına tomtɨjmɨl”,– soqɨnʼčʼa Markɨnʼčʼa.
“Ну, где то, что ты обещала?” – спрашивает Маркынча.
 
Ти инна таннэнтомый, – томныт имахота.
“Tıː ınnä tannɛntɔːmıj”,– tomnɨt imaqota.
“Сейчас вверх выйдем”, – сказала старуха.
 
Маркынча томныт, мол ман укын сыхылтэнтак.
Markɨnʼčʼa tomnɨt, mol man uːkɨn sɨːqɨltɛntak.
Маркынча сказал, мол, я вначале вылезу.
 
Укон ман укын сыхылтэнтак, томныт имахота.
“Ukoːn man uːkɨn sɨːqɨltɛntak”,– tomnɨt imaqota.
“Вначале я первой вылезу”, – сказала старуха.
 
Тан аща орлы чанкы кутар тан мащим укылтэнанты? – томныт Маркынча.
“Tan aša orlɨ čʼäːŋkɨ, kuttar tan mašɨm üːqɨltɛnnantɨ”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“У тебя силы нет, как ты меня вытянешь?” – сказал Маркынча.
 
Ман имахотайлоса-ак ман укын ман щинты укылтэнтак ыкы энащ – томныт имахота.
“Man imaqotaj loːsaŋak, man uːkɨn, man šintɨ üːqɨltɛntak, ɨkɨ ɛnäš”,– tomnɨt imaqota.
“Я дух в старушечьем облике, я вначале, я тебя вытяну, не бойся”, – сказала старуха.
 
Имахот укын сыхылпа инна, ныны Маркынчана сыхылпынты имахота ай нэка-ыт.
İmaqota uːkɨn sɨːqɨlpa ınnä, nɨːnɨ Markɨnʼčʼa na sɨːqɨlpɨntɨ, imaqota aj näkäŋɨt.
Старуха вначале полезла вверх, потом Маркынча полез, а старуха тянет.
 
Маркынча омпе инна тулычента, имахота па-ыса тэмтып то матэи-ыт.
Markɨnʼčʼa ompä ınnä tulɨčʼčʼɛnta, imaqota paŋɨsä tɛːmtɨp tiː mattɛːŋɨt.
Маркынча только стал достигать верха, старуха ножом веревку обрезала.
 
Маркынча илла альча.
Markɨnʼčʼa ıllä alʼčʼa.
Маркынча вниз упал.
 
Имахота ныны хенны.
İmaqota nɨːnɨ qənnɨ.
А старуха ушла.
 
Маркынча ноты тэнырпа: «Ман тымты айна хунтак инна сыхылха тачалла».
Markɨnʼčʼa nɔːtɨ tɛnɨrpa:“ Man tɨmtɨ aj na quntak ınnä sɨːqɨlqa tačʼallä”.
Маркынча теперь думает: “Я тут и умру, вверх вылезти не имея возможности”. ‎
 
Тымты тэнамты-ыт эсымты (лосым).
Tɨmtɨ tɛnamtɨŋɨt əsɨmtɨ (loːsɨm).
И тут он вспомнил своего отца (медведя).
 
Кекыса эсымты тэнамтыныт, кущак кунты лосы хёхынты ны-ынты.
Kekkɨsa əsɨmtɨ tɛnamtɨŋɨt, kuššak kuntɨ loːsɨ qöːqɨntɨ nɨŋɨntɨ.
Только своего отца вспомнил, как медведь рядом с ним стоит.
 
Ия хаял кутар эсынты хаха щим тэнамтанты, – томныт лосый эсыты.
“İːja, qajal kuttar ɛsɨntɨ, qäːqa šim tɛnamtantɨ”,– tomnɨt loːsɨj əsɨtɨ.
“Сынок, что с тобой, почему меня вспомнил?” – сказал медведь-отец.
 
Там инна сыхылха тачалпак, – томныт Маркынча.
“Tam ınnä sɨːqɨlqa tačʼalpak”,– tomnɨt Markɨnʼčʼa.
“Вот вверх вылезти не могу”, – сказал Маркынча.
 
Тымты мулалтымпат кутар имахотам орхылпат, хай имахота Маркынчанык мэха оламымпа.
Tɨmtɨ mulaltɨmpat kuttar imaqotam orqɨlpat, qaj imaqota Markɨnʼčʼanɨk meːqa olammɨmpa.
Тут он рассказал, как он старуху поймал, что старуха Маркынче сделать обещала.
 
Ныны кутар тэпым имахота хэтха олампа.
Nɨːnɨ kuttar təpɨm imaqota qətqa olampa.
И как его старуха убить хотела.
 
Т-и инна ман щинты сытэнтак.
“Tıː ınnä man šintɨ sɨːtɛntak.
“Сейчас вверх я тебя подниму.
 
Ненна хеннанты ыламанты сельчи нэтак на пактэнтотын чипый нэтамса орхыллал, намай тан имантоха хеннэнтал, – томныт лосы.
Nʼɛnnä qənnantɨ, ɨlamäntɨ seːlʼčʼi nätäk na paktɛntɔːtɨn, čʼiːpɨj nätäm sä orqɨlläl, namɨ aj tan imantoːqa”,– tomnɨt loːsɨ.
Вперед пойдешь, перед тобой семь девушек пробегут, последнюю девушку поймай, ее ты и возьмешь в жены”, – сказал медведь.
 
Оный инна чем сыхылнохы, Маркынча ненна куралтахынты сельчи нэтак ыломынты пактымынтотын.
Ɔːnɨj ınnä čʼəm sɨːqɨlnɔːqi, Markɨnʼčʼa nʼɛnnä kuraltäːqɨntɨ seːlʼčʼɨ nätäk ɨloːmɨntɨ paktɨmmɨntɔːtɨn.
Действительно, вверх вылезли, а перед Маркынчей, когда он вперед пошел, семь девушек пробежали.
 
На посы чипохыймым орхылпат нынтык ай мохына хеннымпат.
Na poːsɨ čʼiːpoːqɨj mɨm orqɨlpat nɨntɨk aj moqɨnä qənnɨmpat.
И самую последнюю поймал прямо и домой повел.
 
Хумыимты у-ымпат куты куче кыка нече хенныя.
Qumiːmtɨ üːtɨmpat, kutɨ kučʼčʼä kɨka näčʼčʼä qənnɨja.
Своих товарищей отправил, кто куда хочет, туда пусть идет.
 
Сама хуманты Маркынча, ноты тан имап хосал.
“Soma qumantɨ, Markɨnʼčʼa, nɔːtɨ tan imap qoːsal.
“Хороший ты человек, Маркынча, теперь ты жену нашел.
 
Тан мохына хеннанты, ме ненна хентомыт оныт кымыт пехынытха, – томнотын омынеиты (мачин лосы, сакхын лосы и тон лосы).
Tan moqɨnä qənnantɨ, meː nʼɛnnä qəntɔːmɨt onɨt kɨːmɨt peːqɨnɨtqa”,– tomnɔːtɨn ɔːmɨnʼeːiːtɨ (mačʼɨn loːsɨ, säqqɨn loːsɨ i toːn loːsɨ).
Ты обратно иди, мы дальше пойдем свое счастье искать”, – сказали его товарищи (дух яра, дух тайги и дух озера).
 
Ныны ноты на щиты хенмынтотын.
Nɨːnɨ nɔːtɨ na šittɨ qənmɨntɔːtɨn.
И потом пошли в разные стороны.
 
Маркынча т-мпа кун хумытычоты мотым мехылсыт, кун хумытычоты хэлым харра утысыт.
Markɨnʼčʼa tümpa kun qumɨtɨt čʼɔːtɨ mɔːtɨm meːqɨlsɨt, kun qumɨtɨt čʼɔːtɨ qəːlɨm qarrä üːtɨsɨt.
Маркынча пришел [туда], где для людей дома сделал, где для людей рыбу пустил.
 
Мэрхы, мэрхы хэтты мэммынтыт.
Mərqɨ, mərqɨ qəːttɨ meːmmɨntɨt.
Большой, большой город построил.
 
Хумын на хэттохын Маркынчам омтыйхотха мэмпотын.
Qumɨn na qəːttoːqɨn Markɨnʼčʼam ɔːmtɨjqoːtqa meːmpɔːtɨn.
Люди в этом городе Маркынчу царем сделали.
 
Маркынча на хеттохын сельчитотпоткунты омтыйхоттымпа.
Markɨnʼčʼa na qəːttoːqɨn seːlʼčʼɨ toːt poːt kuntɨ ɔːmtɨjqoːttɨmpa.
Маркынча в этом городе семьсот лет царствовал.
 
Т-и хоты ырык омтыйхотта.
Tıː qɔːtɨ ɨːrɨk ɔːmtɨjqoːtta.
Сейчас может еще царствует.
 
Щёйхумый этыса чапта мунтык.
Šöjqumɨj əːtɨsä čʼaptä muntɨk.
На селькупском языке сказка вся.
 

Вернуться к началу текста

Вернуться к списку текстов